Ари-Бет Коген

Ари-Бет Коген
Меня волновала не истина, а последствия. Я боялась – боялась тех перемен, которые мне придется произвести в своей жизни. Потому что я поняла, что в ней присутствует грех, и я должна его оставить, если хочу иметь серьезные отношения с Господом. Еще я боялась того, в какую «религию» мне придется обратиться, если поверю в Иисуса. А больше всего я боялась реакции родителей.

Мое имя означает «дом льва», вернее, в моем случае – «дом львицы». Мне нравится мое имя. Я представляю себе сильную и тихую львицу, агрессивную и грациозную. Еще я представляю ее себе преданной и верной своей семье, решительной и с сильными мотивами. Это хорошее имя, с которым можно себя соизмерять. Эта «львица» родилась 7 октября 1962 г. в Нью-Брунсвике в штате Нью-Джерси. Я была старшей из трех детей и единственной дочерью.

Мой отец, Соломон Коген, вышел на пенсию, проработав много лет на почте. Но он и по сей день продолжает работать в космическом центре корпорации «Локхид» во Флориде. Он работает пять дней в неделю, а по субботам ходит в синагогу. Моя мать, Мэрилин Коген, умерла в декабре 1994 г. от рака легких.

Свои первые еврейские впечатления я получила в еврейской школе, куда ходила по средам. Помню, как странно мне было в третьем классе, когда я уже умела читать и писать, а здесь мы вернулись к самым азам – к совершенно новому для меня алфавиту. Чтение было таким же, как в нашем первом классе, только вместо привычных американских имен мы читали о Давиде, Иосифе и Сарре. Мне нравилось слушать библейские истории, но все время удивляло, что Бог принимал такое активное участие в жизни наших предков, а в нашей жизни сегодня Его нет или практически нет.

Мы ходили в консервативную синагогу. Мои родители делали все, чтобы только успевать на каждое служение. Мне очень нравилось петь «Адон олам», «Леха доди», «Алейну» и другие еврейские песни каждый пятничный вечер. Мне нравился порядок богослужения, особенно чтение из псалмов 91 и 94. А больше всего мне нравилось чувство, которое у меня возникало каждую пятницу после богослужения – как будто я становилась ближе к Богу.

На Рош а-Шана и Йом-Киппур мы не ходили в школу. Мне нравились запеченные яблоки, которые мы макали в мед на Рош а-Шана. Я пробовала их и в другое время года, но почему-то они имели совершенно иной вкус. Помню долгие-долгие часы богослужений на Йом-Киппур, помню, как мы постились, чтобы очиститься от греха и чтобы наши имена были записаны в Божью Книгу жизни. У меня было ощущение избранности в эти дни, ощущение счастья от того, что я была частицей избранного народа Божьего.

Моим любимым праздником был Песах. Никогда не забуду, как я была рада пропеть все четыре вопроса на иврите. Будучи самым старшим ребенком, мне пришлось это сделать всего лишь раз в жизни, а после этого пели мои братья, т.к. они были младше меня. Еще помню, какой вкусной была на завтрак жареная маца. Это единственное блюдо, которое папа готовил лучше мамы! Все остальные праздники мы отмечали в синагоге. На Пурим мне нравилось готовить и есть хоменташен (треугольные пирожные с начинкой из вишни, черники или лимона), а еще больше мне нравилось создавать как можно больше шума при упоминании имени Амана во время чтения Мегилы (Книги Есфирь). На Суккот мы строили шалаши вокруг синагоги, украшали их пальмовыми листьями и махали различными растениями, демонстрируя этим, что Бог находится везде.

Но я еще не задумывалась о Боге как о вездесущей личности. Я знала, что Бог всесильный, всезнающий и любящий. Он хранил Свой избранный народ от опасности, но только когда мы повиновались Ему. И хотя о Боге говорили как о вездесущем, мне казалось, что Он находится очень далеко и высоко и слишком отдален от земли, чтобы иметь ко мне какое-то отношение. Мне не приходило в голову, что у Всемогущего может быть время выслушать мои незначительные жалобы и просьбы. Я вообще не думала о том, что Бог может «слышать» или «слушать» кого-то вне синагоги.

Бывали и такие дни, когда мне не очень хотелось быть еврейкой. Когда мне было лет шесть, одноклассник заявил, что это я убила Иисуса. Я не знала, кто такой Иисус, но меня очень обидело и смутило его обвинение. Несколько лет спустя (в классе седьмом) мы изучали религии мира. Когда мы подошли к изучению иудаизма, один одноклассник написал на моей куртке, на спине: «А меня спасет Моисей». И хотя обычно мне нравилось думать о своей избранности как еврейки, в такие дни я чувствовала себя очень одиноко.

В 13 лет мне отпраздновали бат-мицву, и это стало вершиной моего религиозного воспитания. Несколько месяцев я учила различные молитвы на иврите и, конечно, хавтору. Я исчеркала пометками с правильным произношением весь отрывок, который мне нужно было пропеть. И наконец, после многих месяцев подготовки я одела талес (что не очень поощрялось для женщин в нашей синагоге) и повела всю общину в пятничном богослужении. В тот момент, когда я пела хавтору, я каким-то образом стала взрослой в глазах общины и в глазах Бога.

После бат-мицвы я уже не ходила в еврейскую школу. Казалось, что вся ее суть состоит только в подготовке ребенка к этому «великому событию».

Когда я перешла в старшие классы, проходящие по пятницам школьные футбольные матчи стали для меня важнее пятничных богослужений. Я считала, что это нормально, потому что отец вместе со мной ходил на матчи. По праздникам я все равно ходила в синагогу, но в другие дни появлялась там редко. Так продолжалось до самого колледжа.

Я не чувствовала никакой «отдаленности» от Бога, перестав регулярно посещать богослужения. Он оставался всесильным, всезнающим и все таким же далеким от разных мелочей моей жизни. Я никогда не думала, что могу заинтересовать Бога – зачем я Ему?

Несмотря на такие перемены в жизни, я продолжала твердо верить в невидимого Бога. Я не думала, что могу доказать существование Бога, – а меня просили это сделать в колледже несколько раз – я просто знала, что Он есть.

Впервые я серьезно выслушала что-то об Иисусе во время своего первого курса обучения в колледже (1982–1983). Я изучала очень много предметов по естественным наукам и готовилась к сдаче теста в медицинский колледж. Из-за всей этой огромной нагрузки я впала в депрессию и чувствовала себя на грани срыва.

Это заметили мои близкие друзья. Они стали намекать, что я должна задуматься об Иисусе. Их мягкие намеки (то, что я называю «ходить на цыпочках вокруг Евангелия») меня не удивили, потому что они были частью группы студентов нашего колледжа, которую все уважительно называли «Божий отряд». Они знали, что я еврейка, и старались не задеть моих чувств. Я достаточно спокойно выслушивала их объяснения и доказательства того, что Иисус Христос – это Господь и Спаситель, но когда они предложили мне принять Его, я отказалась. Я сказала, что не готова принять такое решение. Они не настаивали, но (как я узнала позже) продолжали молиться за меня и мое духовное состояние.

И дело было не в том, что их аргументам не хватало силы. Меня волновала не истина, а последствия. Я боялась – боялась тех перемен, которые мне придется произвести в своей жизни. Потому что я поняла, что в ней присутствует грех, и я должна его оставить, если хочу иметь серьезные отношения с Господом. Еще я боялась того, в какую «религию» мне придется обратиться, если поверю в Иисуса. А больше всего я боялась реакции родителей. Я закончила колледж без повторных «нападок» от своих друзей-христиан, а потом проучилась еще четыре года в медицинском институте вдалеке от всякого христианского влияния.

По окончании мединститута я проходила интернатуру в штате Джорджия. Как оказалось, поблизости от меня жили некоторые из моих друзей из «Божьего отряда». И когда за год интернатуры я снова почувствовала, что приближается конец моих сил, мои друзья снова сказали мне, что Иисус может дать мне настоящие ежедневные отношения с Богом. На день рождения они подарили мне Библию, и я начала ее читать, особенно Новый Завет. Еще я начала посещать большую группу по изучению Библии в Атланте. Когда я впервые туда попала, я почувствовала себя настолько не в своей тарелке, что чуть сразу же не ушла. Но что-то заставило меня остаться, а потом меня настолько заинтриговало учение, что я стала приходить туда каждую неделю. Интерны, которые работали вместе со мной, находили свои пути снятия усталости, поэтому мы подменяли друг друга на дежурстве, чтобы давать друг другу возможность отдыха. Та группа, которую я посещала, встречалась по вечерам во вторник. Поскольку один мой знакомый в ординатуре хотел ходить в церковь по средам, мы договорились, что он будет замещать меня по вечерам во вторник, а я его – по вечерам в среду.

Я с удовольствием читала Библию каждый день и с нетерпением ожидала вторника. Мне нравилось ходить в ту группу не только потому, что она позволяла мне снять напряжение от работы, но и потому, что учение, которое я там слышала, было оригинальным, настоящим и, к моему большому удивлению, истинным. Чем больше я читала и изучала Библию, тем лучше справлялась со своей работой. Это заметили и другие люди. Перемены пришли не сразу, но они были очень заметны.

Прошло примерно полгода с тех пор, как я начала приходить в эту группу и сама читать Библию. Я начала понимать, что все, что я слышу и читаю об Иисусе, — правда. Рассказы о Его чудесах, Его мудрости и простом плане спасения были настолько реальны, последовательны и практичны, что могли применяться в повседневной жизни. Одно единственное и окончательное искупление за грех имело для меня гораздо больше смысла, чем ежегодные жертвы за грех (Йом-Киппур), которые мы даже не могли приносить в соответствии с Писанием, поскольку Храма уже не было.

Я все еще боялась признаться в собственной вере друзьям – да что там, даже себе самой. Но вскоре я смогла преодолеть свой страх. Во-первых, у меня теперь была своя молитва – а не только молитвы верных друзей за меня. Я поняла, что могу сама говорить с Богом, и я молилась, прося его помочь мне принять правильное решение. Во-вторых, каким-то неосязаемым образом я чувствовала, что Бог говорил ко мне, убеждая в Своей реальности. И в-третьих, Бог просто дал мне силу, необходимую для противостояния, которое последует за моим признанием в вере в Иисуса.

Во время следующей встречи с родителями, я показала маме один очень интересный отрывок из Нового Завета. Она прочла его и спросила, верю ли я, что Иисус был Мессией. К собственному великому удивлению, я без всякого сомнения ответила «да». Я и не подозревала, что наша беседа в тот день приведет меня к первому публичному признанию своей веры в Иисуса как Мессию. Я думаю, что это также было и моим первым внутренним осознанием, что я действительно в это верила. У меня больше не было страха перед тем, к чему приведет мое признание.

Меня настолько воодушевило это первое признание, что я захотела сказать об Иисусе и другим людям. Но, хотя мне уже было 27 лет, я немного боялась реакции моего отца, воспитанного в ортодоксальном иудаизме. Насколько возможно, я откладывала разговор с ним – месяцев на восемь или девять.

Но в один прекрасный день мы с отцом смотрели новости по телевизору, и в передаче рассказали историю об одном раввине из Нью-Йорка, который поверил, что Иисус был Мессией. Мой отец сразу же прокомментировал, что человек не может верить в Иисуса Христа и оставаться евреем. Я сказала, что это возможно и что я сужу об этом по собственному опыту. Когда я сказала отцу, что верю в Иисуса, он оторвал рукав своей рубашки и сказал, чтобы я убиралась из дома. Это было началом очень трудного периода, который длился восемь месяцев. Это был период полного молчания со стороны моих родителей. Мне было больно, но я знала, что поступила правильно, сказав им правду. Бог помог мне справиться с болью и дал неизъяснимую радость и мир.

Слава Богу, мы с родителями в итоге примирились. Однажды в воскресенье, когда я была в баптистской церкви в Атланте, я услышала проповедь одного человека, который тоже был евреем, верующим в Иисуса. Он говорил о гневе, обидах и прощении.

Он сказал о том, что мы должны просить прощения, если мы неправы в споре или конфликте. Я вдруг поняла, что согрешила тем, что не чтила должным образом своих родителей. Как только я пришла домой после церкви, сразу же позвонила им и извинилась. Я сказала, что прошу прощения за то, что не чтила их должным образом, но не за свою веру в Иисуса как Мессию. Во время этого разговора было пролито много слез и сказано много искренних слов. Буквально на следующий день моя мама выслала мне целых три открытки с просьбой простить их. Больше всего на свете она хотела примириться и снова разговаривать со мной. И хотя мои родители не соглашаются с моей верой, мы любим и уважаем друг друга. И за это я очень благодарна им.

Как только я сказала о своей вере в Иисуса как Господа и Спасителя, моя жизнь круто изменилась. Во-первых, я порвала отношения с людьми, с которыми вообще не должна была их заводить. У меня были проблемы с выпивкой, которые тоже прекратились. Как врач я смогла справляться со стрессовыми ситуациями, когда мне нужно было заканчивать ординатуру, а затем найти и сохранить рабочее место в мире частной медицины.

Я благодарна Богу за силу и мужество, которые Он даровал, чтобы я отстояла определенные принципы в быстро меняющемся мире медицины. Когда я сталкиваюсь с медицинской проблемой, имеющей два подхода (мирской и духовный), я выбираю Божий подход, даже если знаю, что это может оттолкнуть моего пациента. Например, незамужние девушки, которые хотят вести активную сексуальную жизнь, должны искать другого врача, если хотят, чтобы им выписали таблетки от беременности. Также мне приходится разочаровывать пациентов, которые хотят, чтобы им постоянно выписывали обезболивающие наркотики, но не хотят лечить корень своей болезни. Мне не безразличны мои пациенты, поэтому я стараюсь им помочь всеми средствами, которые позволяет Бог. Я молюсь за своих пациентов перед приемом и каждый прием заканчиваю молитвой. Это приносит мне огромную радость.

На вывеске над дверью моего офиса написаны слова из Евангелия от Матфея 25:35–40. Последние слова Иисуса в этом отрывке подытоживают мое отношение к каждому пациенту, приходящему ко мне на прием: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Сейчас я занимаюсь частной практикой в области семейной медицины в городе Гриффин, штат Джорджия. Проблемы каждого пациента я рассматриваю с точки зрения его физического, умственного и духовного здоровья. Такая точка зрения приносит радость не только мне, но и многим из моих пациентов. Осознание того, что Бог полностью контролирует наше здоровье и долготу наших дней (Псалом 138:16), оказало огромное влияние на мою практику. Мне очень помогает понимание того, что не я контролирую продолжительность жизни человека, что я НЕ Бог. Я просто верю, что всемогущий и вездесущий Бог находится и со мной, когда я лечу людей.

* Ари-Бет Коген, доктор медицины, сертифицированный семейный врач

Евреи за Иисуса

Величайший Целитель и врачи-евреи

Еврейские врачи «прописывают» Йешуа

Если болезнь распространится на мой левый глаз, я полностью ослепну. Моя карьера врача закончится, да и вся моя жизнь резко изменится. Я боялся – боялся и злился. Я проклинал Бога, считая, что если Он вообще существует, то вполне заслуживает всех моих проклятий. Я кричал Ему – или, может быть, просто кричал в потолок, - что никогда в Него не поверю, пока не пойму Его путей: «Кто Ты? Какой Ты? Зачем Ты так поступаешь, когда на меня надеется столько раковых больных? Тебя вообще, наверное, нет!».

Евреи за Иисуса

Величайший Целитель и врачи-евреи

Ари-Бет Коген

Евреи за Иисуса

Величайший Целитель и врачи-евреи

Величайший Целитель

Все началось с рождения ее первого и единственного ребенка. Сами роды прошли нормально, но еще долго после того, как женщина снова объявляется чистой, она оставалась ритуально нечистой. Кровотечение не останавливалось. Даже если оно ослабевало на какое-то время, вскоре оно снова возобновлялось. И она никак не могла восстановить силы.

Величайший Целитель и врачи-евреи

Где Иисус, когда у человека кризис?

Потолок не упал, стены тоже остались на прежнем месте. Насколько я мог судить, никакое особое облегчение не объяло мою душу. И с сердца не упал тяжелый камень. Лежа на тахте, я не почувствовал и не увидел никаких особых перемен. Однако чудо все-таки произошло...