Как это случилось со мной

О месте, где я родился и вырос, Писание говорит такими словами: «Хотя бы ты был рассеян до края неба, и оттуда соберет тебя Господь, Бог твой, и оттуда возьмет тебя» (Втор. 30:4). Мой край неба, куда еврейское счастье забросило моих родителей, звался Колымой. Моего отца занесли туда довоенные репрессии, а маму – послевоенное отчаяние. Из этого места рассеяния Господь привел меня сначала в Москву, где я окончил институт, получил профессию, женился, вырастил двух дочерей, а затем открыл мне путь в Америку – мой Новый Свет, чтобы здесь воистину обратить меня к свету. В Америке у меня родилось ещё трое детей, но моим главным благословением здесь стало возрождение духовное.

Я родился в еврейской семье, но «еврейской» только номинально, по названию. Хотя мои родители родом из еврейских местечек, успели узнать еврейский быт и между собой общались на идиш, мне с братом от них досталась только национальность и ничего национального. Когда я однажды вернулся из школы с недоуменным вопросом: «Мама! Какой мы породы?», даже тогда эту особую породу родители нам не прояснили.

Ощущение, что я меченый и причислен к меченому и униженному народу, уже никогда не оставляло меня. Я не понимал природы этого унижения, однако не мог не наследовать его. Я тяготился моим неведомым еврейством и догадывался, что к этому клейму приложили руку не только люди. Я что-то слышал как о Божьем избрании евреев, так и ещё об одном нашем цуресе – причастности к смерти Христа. Из этих слухов и состоял мой библейский багаж. Я был мирским евреем, совершенно не сведущим о своих корнях. Такими же мы остаёмся в массе своей и здесь в Америке. «Бог таки, наверное, есть!» – вы можете слышать от «верующих» и в Москве, и на Брайтоне. Но вот кто Он есть – от этих «верующих» вы не услышите. Такая вера ничем не отличается от неверия, она ещё «не делает погоды», как говорила моя мама. «Бог один!» – говорим мы и здесь и там, но именно вера отличает знающего, что Бог один от того, кто знает свою участь от этого единого Бога, свою вечную участь.

В 95-ом году, живя в Москве, мы получили разрешение на выезд в Америку. Я выехал как еврей, как беженец, как выехали из Союза тысячи других. Парадокс был в том, что евреем, по существу, я стал именно в Америке – евреем по разумению. Зато по недоразумению я был им (вернее, стеснялся быть) все 45 лет моей жизни на Родине – евреем благодаря родителям и «благодаря» антисемитам. Это еврейство я ощущал и нёс на себе как одежды прокажённого.

Я хорошо знал, что моему деду в Киеве его еврейство «открыло» путь в Бабий Яр. А мне оно неожиданно открыло путь в Америку, меня оно вывело из тупика в жизни. Я извлек из него благо для себя и своей семьи. Хорошо, что времена меняются. Плохо, что не всегда меняются ко благу. Но здесь, в Америке, мне, наконец, открылось неизменное благо. Оно оказалось не в американском благополучии и не в моей еврейской «породе». Оно оказалось в том, Кто очень давно сказал евреям: «Я отделил вас от народов, чтобы вы были Мои» (Левит 20:26). Когда сказанное Им случилось со мною, когда я отделился для Него от мира, Он открыл мне выход из духовного тупика, выход не временный, но вечный. Он исцелил мою душу и мое тело, исцелил мою восьмилетнюю астму и мой еврейский комплекс длиною в жизнь.

Бог вывел меня не просто из России – Он вывел меня из галута духовного. Бог дал мне обрести не просто Америку – я обрел в Нём прибежище вечное.

Как случилось, что в мою жизнь пришла не религия, не вероисповедание, а живая вера? Первое свидетельство о ней я получил ещё в Москве. И первыми живыми свидетелями о Боге, о вере и о спасении стали мои юные дочери. В начале 1990-ых на моих глазах странным образом поменялась жизнь моих детей, поменялись их интересы, их друзья, книги и времяпровождение. Нет, они вовсе не стали походить на монашек, но даже их радость стала как будто другой. Тогда я еще не мог понять, что произошло с ними. В Москве тех лет подобные лица с сияющими глазами казались заморским товаром. Я ещё не знал, что так выглядят лица «рожденных свыше», лица тех, кто познакомились с Царством Небесным здесь на земле. Меня беспокоила и в то же время восхищала их преданность новому «увлечению». Мне нравилось, что вместе с верой к детям не прилипло ничего сугубо «христианского», типа крестов, икон и антисемитизма. Мне нравилась их неизменная радость, их новый дух и неземной мир. Для меня их свидетельство было сильным не словом, но самой их жизнью, в которую вошло Божье Слово, вошло так, что преобразило эту жизнь.

Увы, к той поре и моя жизнь преобразилась – мой брак распался. Я уже не жил с детьми, как прежде, и потому начал изредка посещать их служения по воскресениям, чтобы там видеться с ними. Тогда впервые Божье Слово коснулось моих ушей и моего сердца. Тогда впервые мой атеизм поколебался. Нет, я не перестал считать религию опиумом для народа. Но я перестал считать свидетельством веры посещение церкви и соблюдение прочих обрядов.

Я увидел веру в обращении к Слову. Я услышал веру в словах своих детей: «Папа, ты когда-нибудь думал о том, что евреи и вся наша вековая история к тому и предназначены Творцом, чтобы нести свидетельство о Нём?» Об этом я лишь тогда и начал задумываться. Бог избрал евреев, чтобы на этом народе сделать очевидным Своё присутствие в мире. Из уст моих детей я впервые услышал Благую Весть.

С тех пор я стал всё больше задумываться о том, что через смерть и воскресение Христа (Мессии) Бог сделал очевидным всему миру реальность Своего прощения. Я ещё был далёк от веры, но я уже не был, как прежде, ни во что неверующим. Бог долго обрезал моё сердце. Эту великую работу – обрезать еврейские сердца – Он начал ещё с Авраама, с того, кто первым обратился к Богу и получил от Него в наследие вечный народ – ИЗРАИЛЬ – прообраз бессмертия.

Моё обращение к Богу растянулось лет на 5. Оно началось ещё в Москве, а завершилось в Нью-Йорке. На самом деле оно началось ещё раньше – с моего вопроса к маме о моей породе. Бог начал с моих «одежд прокажённого», чтобы я избрал от Него «ризы спасения». Бог начал с моих мозгов, промытых миром, его газетами и поэтами, чтобы промыть их Своим словом, промыть не религией, не христианством, но Христом. Бог начал с моего этнического еврейства, чтобы в еврее ЙЕШУА я мог наследовать бессмертие Его воскресения.

Бог избрал меня в Своём вечном народе, чтобы в Иисусе я сам избрал вечность с Богом.

Что случилось с моими детьми, я понял позже, когда то же самое случилось со мною, когда ко мне, «верующему» в Бога, пришло понимание моего спасения от Бога. Именно Иисус сделался сутью этого спасения. Потому для меня суть веры – в Иисусе.

Я благодарен Богу, что о своей «породе» узнал не от родителей, не от людей, но от того, Кто сказал о Себе: «Я – изрекающий правду, сильный, чтобы спасать» (Исайя 63:1).