Последняя встреча

© Getty Images

На Йом Киппур многие глубоко религиозные евреи надевают специальную одежду, напоминающую погребальный саван. В определённом смысле День Искупления – это ежегодная встреча со смертью, дающая возможность подготовиться к дню уже окончательной, последней встречи с ней.

Человечество живёт бок о бок со смертью с самого начала своего существования, и всё же едва ли существует ещё что-то, о чём мы так мало знаем. Современный человек всеми силами старается уйти от осознания собственной смертности и избегает тех своих собратьев, кто приближается к смерти. Почему так происходит?

Писание обращается к смерти с позиций реализма. Иаков был «приложен к своему народу» (Бытие 49:29). «Давид почил со своими отцами» (3 Царств 2:10). В четырнадцатой главе второй книги Царств нам сказано: «Мы умрем и будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать» (стих 14).

«Кто из людей жил – и не видел смерти, избавил душу свою от руки преисподней?» (Псалом 88:49).

Неизбежность смерти каждого, о которой говорится в Писании, – это постулат, с которым сложно не согласиться, и в свете этого Писание побуждает нас «…счислять дни наши, чтобы нам приобрести сердце мудрое» (Псалом 89:12). «Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой» (Псалом 38:5).

Наши раввины и мудрецы, конечно же, не обошли своим вниманием эту тему. «Шулхан Арух» очень подробно рассматривает правильную реакцию на смерть, и, стоит отметить, этот анализ впечатляет своей психологической проницательностью. Например, человек должен проявлять уважение к телу умершего, как будто он (умерший) все еще жив.

Существует обозначенный период оплакивания, после которого мы должны принять Божью волю и перестать оплакивать умершего. Нужно зажечь свечи и произнести Каддиш, восхваляя Господа и вверяя себя Его воле: «Барух даян ха-эмет» (Будь благословен Ты, Судья Праведный). Помимо галахических предписаний оплакивающему, которые обозначают, как вести себя в период скорби, существует также поддержка общины во время шивы (7-дневного траурного периода после погребения). Скорбящий не должен готовить еду или делать какую-либо работу, а община обязуется быть его утешением и поддержкой, его компанией на протяжении недели со дня похорон того, о ком скорбят.

Все эти традиции существуют, чтобы поддержать и утешить тех, кто перенес утрату. И всё же во всех таких традиционных предписаниях акцент делается на том, как реагировать на смерть других, а не на том, как подготовиться к собственной смерти.

Раньше традиционная молитвенная книга включала следующую молитву: «Я признаю перед Тобой, Господи Боже мой и Бог моих отцов, что жизнь моя и смерть моя в Твоих руках. Пусть воля Твоя исцелит меня. Но если смерть – моя судьба, тогда я принимаю ее из Твоей любящей руки … в руки Твои возвращаю дух мой. Ты искупишь меня, о преверный Бог. Слушай, Израиль, Господь, наш Бог – единый Бог». К сожалению, эта молитва была удалена из современных молитвенников, и утешения для тех, кто близок к смерти осталось немного. Почему так?

Возможно, ответ состоит в том, что мы ассоциируем смерть с исключительным чувством ответственности. Нам кажется, что смерть – это последнее испытание, «момент истины», в который подводится черта под балансом добрых и злых дел нашей жизни. В Талмуде эта идея отображена так: «Мертвые пожинают пустыню из деяний, которые они совершали при жизни…» (Шаббат 30б). Это чувство ответственности основывается на нашем внутреннем знании непосредственного источника самой смерти. «Нет смерти без греха» (Шаббат 55а). «От женщины произошел грех, и из-за нее все должны умереть» (Бен Сира 25:28). Смерть является результатом греха, и она же является кульминацией нашей ответственности.

Именно в этот момент в писаниях появляется некоторое расхождение в том, является ли эта ответственность совершенно индивидуальной, или грех, приводящий к смерти, присущ человеческой природе вообще. Давид говорит: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Псалом 50: 7), а в связи с первородным грехом в апокрифической книге IV Ездра сказано: «О, Адам, что ты сделал? Падение было не только твоим, но и твоих и наших потомков». Но при этом другой апокрифический источник, Варух 54:19, говорит нам, что каждый из нас был Адамом своей собственной души, возлагая ответственность и подотчетность на свои собственные плечи.

Исследуя этот вопрос, Э. Урбах приходит к таким выводам: «История Адама и Евы рассказывает нам о том, что в мир пришла смерть. Возникла смерть, но не необходимость грешить»^[1]. Однако всего через несколько абзацев он пишет: «Можно сказать, что точно так же, как он (Адам) принес смерть своим потомкам, он спровоцировал ухудшение самой их природы и заставил их неизбежно склоняться ко греху»^[2].

В любом случае за смертью следует встреча с Богом, который требует справедливости, и каждый из нас должен будет дать отчёт перед Ним. Как сказал Авраам Хешел: «Беспокойство по поводу смерти – это на самом деле беспокойство о загробной жизни»^[3]. Может ли быть причиной этого молчания, этого избегания и исключения упоминаний о смерти то, что человек чувствует себя беспомощным в вопросе своего искупления перед Творцом? Может ли быть так, что наши опасения касательно смерти – это страх не самой смерти как таковой, а скорее осуждения?

Гамлет в известном монологе говорит о своих сомнениях следующими, уже ставшими классикой, строками:

«Быть или не быть – вот в чём вопрос. Достойно ли терпеть безропотно позор судьбы иль нужно оказать сопротивленье? (…) или погибнуть, умереть, уснуть? (…) Когда бы неизвестность после смерти, боязнь страны, откуда ни один не возвращался, не склоняла воли – мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться!.. Так всех нас в трусов превращает мысль» (Гамлет, Акт 3, Сцена 1).

В еврейской религиозной мысли темы смерти и вины рассматриваются иногда с довольно необычной точки зрения. Очень интересно, что после разрушения Второго Храма смерть стала восприниматься как действенное средство самооправдания ^[4]. Человек может искупить свои грехи, добровольно пожертвовав своей жизнью, за исключением, конечно, самоубийства (Шев. 16, Сан. 6: 2, Шаб. 119b).

Проблема этого учения, как и в случае со многими другими учениями, появившимися в эпоху после Второго Храма, заключается в том, что его нет в еврейской Библии.

Существует, впрочем, учение весьма похожее и, тем не менее, отличающееся в одном кардинальном моменте. Это учение присутствует в Библии, но в эпоху после разрушения Храма раввины его фактически игнорируют. Смысл учения состоит в том, что смерть действительно приносит искупление – но не наша собственная смерть, а одна единственная вполне конкретная смерть.

«От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь (…) предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем» (Исаия 53: 8,12).

Примерно через 700 лет после того, как Исаия написал эти слова, израильтянин из колена Иудина объявил об исполнении пророчества, сказав: «Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Марка 10:45).

Конечно, смерть – это потрясающая и, без сомнения, пугающая перспектива, но те, кто принял предложенное Богом искупление через этого израильтянина, Иисуса, имеют огромную надежду. Потому что именно Он сказал:

«Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживёт. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Иоанна 11:25-26).

Ссылки:

1. Урбах, Э.Э. Мудрецы, их концепции и верования. Magnes Press, Еврейский университет, Иерусалим 1975, с. 421.
2. Там же; с. 422.
3. Смерть как возвращение домой. // Хешелин Абрахам. Еврейские размышления о смерти. Ред. Джек Ринер. Schocken Books, Нью-Йорк, 1974.
4. Урбах, с. 432, а также Смерть. // Энциклопедия иудаики, том V, Macmillan Co., Нью-Йорк, 1971.