Представим себе, что однажды шаббатним утром в синагогу входит человек. Он совершенно никому не знаком, не особо вписывается в обстановку и, откровенно говоря, выглядит немного потерянным. В конце концов во время онег шаббат кто-то спрашивает его, как он попал на служение...

В еврейской общине существует почти неразрешимая проблема. У нас нет универсального определения слова «еврей». Этимологически слово «еврей» может означать человека, славящего Бога или имеющего силу в Боге. Но раввины продолжают спорить о том, кто, как и когда может считаться евреем.

Я — мессианский еврей во втором поколении. Мой отец – еврей, мама — нет. Я воспитывался с очень сильной еврейской самоидентификацией. Родители отправили меня в еврейскую школу в Сакраменто, и я готовился к бар-мицве в реформистской синагоге. Моя прабабушка была жертвой Холокоста, так что знакомство с антисемитизмом, и особенно Холокостом, было частью моего воспитания с самого раннего детства. Одновременно с посещением еврейской школы я ходил в церковь. Это было интересно. Первые пару лет ты изучаешь лишь библейские истории, что в воскресной школе, что в начальных классах еврейской школы. Это, в общем-то, одни и те же истории. Но в воскресной школе я также узнавал и об Иисусе.