Акеда

Nice Musée Chagall — Le sacrifice d’Isaac (1960-66). Photo — Rémi de Valenciennes, Flickr

В картине «Жертвоприношение Исаака» Марк Шагал проводит параллель между историей Исаака и историей Иешуа. В ней он обращается к библейскому повествованию, которое занимает важное место в еврейском богословии, — к акеде или жертвоприношению Исаака.

В 22-й главе Книги Бытие мы читаем, что Бог повелевает Аврааму принести своего единственного сына Исаака на жертвенник. Авраам вместе с Исааком отправляется на гору Мориа. Там он связывает своего – по всей видимости, безропотного – сына, кладёт его на приготовленные дрова и поднимает нож, чтобы убить его, как если бы тот был жертвенным животным. Но в последний момент ангел говорит Аврааму остановить свою руку и не убивать юношу. Затем Бог хвалит Авраама за его готовность повиноваться Ему настолько, чтобы пожертвовать собственным сыном, а затем даёт барана для настоящего жертвоприношения.

Эта история была многократно проанализирована и всеми способами истолкована в еврейских учениях, которые делают на её основе бесчисленное множество нравственных выводов. Иногда Исаак предстаёт в них символом еврейских мучеников. В других контекстах эта история используется, чтобы продемонстрировать, что Бог не требует человеческих жертв. Говорят, что даже звук шофара на празднике Рош ха-Шана призван напоминать об акеде (шофар представляет собой бараний рог, и трубление в него напоминает о баране, которого Господь дал в качестве жертвы вместо Исаака).

Одно из самых интригующих толкований акеды рассматривает это жертвоприношение как фактически совершённое и влияющее на искупление Израиля так же, как и приношение в жертву животных:

«Существовало … примечательное предание, в котором утверждалось, что Авраам завершил жертвоприношение и что после этого Исаак был чудесным образом воскрешен … Согласно этой аггаде, Авраам убил своего сына, сжег свою жертву, и пепел от неё был засчитан как запас добродетели и искупления для Израиля во всех поколениях…» (Тора: современный комментарий (UAHC, 1981), стр. 151, н. 5).

Chagall Museum Paintings, Nice, France. Photo — Jon Himoff, Flickr

Похоже, это толкование было широко распространено в Средние века:

«Ибн Эзра (комментарий к Бытие 22:19) также цитирует мнение о том, что Авраам действительно убил Исаака,… и позже тот был воскрешен из мертвых. Ибн Эзра отвергает это утверждение, как полностью противоречащее библейскому тексту. Однако Шалом Шпигель продемонстрировал, что такие взгляды были широко распространены в народе и периодически встречаются в средневековых трактатах» (Энциклопедия иудаики, 2:482, Акеда, 1972).

Представление о смерти Исаака на алтаре как об искупительной жертве, на самом деле, появилось в некоторых писаниях раввинов даже раньше периода Средневековья. Таких высказываний можно найти немало:

«»Мирровый пучок (кофер) —возлюбленный мой» (Песн. П I, 14). Это сказано об Исааке, который был связан, подобно пучку благовонных трав, на жертвеннике. Кофер, потому что он совершает искупление грехов Израиля» (Песн. П. Рабба I, разд. 14,I, на I, 14; f. 12b)

«Если потомки Исаака впадут в грехи и злодеяния, ты вспомни о связанном Исааке и встань с престола правосудия, и сядь на престол сострадания, и исполнись жалости, и преврати символ осуждения в символ милосердия» (Левит Рабба 29:9)

«Р. Иуда говорит: Когда меч коснулся горла Исаака, его душа вылетела из него. И когда Бог позволил своему голосу быть услышанным между двумя херувимами: «Не поднимай руки твоей на отрока», душа юноши вернулась в его тело. Тогда отец освободил его, и Исаак воскрес, зная, что таким образом мертвые вернутся к жизни в будущем; после чего он начал повторять: «Благословен Ты, Господи, оживляющий мертвых»» (Пирке де рабби Элиэзер 31).

«Когда праотец Исаак был привязан к жертвеннику и обращен в пепел, а его жертвенный прах был брошен на гору Мориа…» (Шибболе ха-Лекет).

Откуда вообще взялось это представление, особенно учитывая, что в тексте Бытия недвусмысленно сказано, что Исаак не умер? Точно не известно, но есть предположения, что оно возникло как реакция на христианское учение. Иначе жертва Исаака выглядела менее эффективной, чем жертва Иешуа. Параллель между этим преданием и смертью и воскресением Иисуса очевидна. Другие предполагают, что предание о смерти Исаака является отражение жизни евреев в Средние века, когда Исаак служил образцом для тех, кто предпочитал убить своих детей и себя, чтобы не быть принудительно обращенными в христианство.

Интересно, что верующие в Иешуа нашли параллели между этими двумя евреями еще задолго до Средневековья. История акеды Исаака издавна рассматривается как прообраз более великой акеды, которая произошла примерно через 1800 лет после подвига Авраама и Исаака. То, на что Шагал только намекает в «Жертвоприношении Исаака», в Писании разъясняется более прямо:

«Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (Бытие 22:2).

«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоанна 3:16).

«И живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Ефесянам 5:2).

Авраам так любил Бога, что готов был принести в жертву своего единственного сына. А Исаак? Не потому ли он не жаловался и добровольно пошел на жертвенник, что тоже любил Бога и своего отца?

Бог любит нас больше, чем Авраам любил Бога. Иисус добровольно, с большей готовностью, чем Исаак, подчинился воле Отца умереть и стать искупительной жертвой за нас — чтобы мы могли найти мир с Богом.