Ассимиляция или аккультурация?

© Getty Images

Какие ответы мы ищем в событиях Хануки

При огромном разнообразии взглядов и мнений все эксперты по национальной культуре и идентичности еврейского народа, похоже, сходятся в одном: одна из величайших угроз выживанию евреев как народа — это ассимиляция. Одни считают основной причиной ассимиляции смешанные браки, не преминув указать, что количество браков евреев с неевреями постоянно растет. Для других ассимиляция — это следствие «обращения», когда евреи принимают другую религию и растворяются в новой религиозной группе. Но все в один голос твердят, что для нас, евреев, ассимиляция — это плохо.

Тем не менее недавно я наткнулась на цитату известного еврейского историка, которая меня озадачила. В 1966 году ныне покойный Гершон Д. Коэн выступил с напутственной речью в Еврейской богословской семинарии, где он был ректором и профессором истории. Коэн выдал следующий потрясающий тезис: «В значительной степени евреи выжили как демографическая группа и как живая культура потому, что изменили свои имена, свой язык, свою одежду, а вместе с ними — и некоторые из моделей мышления и самовыражения. Эта способность трансформироваться, переориентироваться и адаптироваться к новой ситуации, сохраняя при этом базовое внутреннее ядро преемственности, была в значительной степени причиной если не выживания евреев, то, по крайней мере, их жизнеспособности… Таким образом, правильно направленная и использованная ассимиляция может стать своего рода благословением, поскольку она несет в себе определенную основополагающую силу, которая служит вызовом и толчком к обновлению творческих способностей»^[1].

На первый взгляд, это звучит нелогично и даже шокирующе. Но, по зрелом размышлении, я не уверена, что Коэн говорит о такой ассимиляции, как её понимает большинство евреев. Согласно определению Объединенной синагоги консервативного иудаизма (ОСКИ), ассимиляция — это «поглощение альтернативной культурой в результате отказа от своей собственной»^[2]. И это не похоже на понимание, которое вкладывает в данное слово профессор Коэн.

Три знаменитых еврея

Библия рисует нам образы евреев, которые хорошо находили контакт с другими культурами — например Иосиф. Но был ли он на самом деле ассимилирован, когда достиг высокого положения в правительстве Древнего Египта? Ведь в конечном итоге, когда его братья предстали перед ним, мы видим, что годы, проведённые в Египте, не лишили Иосифа способности понимать родной язык.

Можем ли мы сказать, что Есфирь ассимилировалась с иностранной культурой, выйдя замуж за персидского царя? Мидраш к книге Есфирь говорит, что нет, утверждая, что она наняла семь смен слуг (по одной на каждый день недели), чтобы соблюдать субботу и не быть заподозренной, что в этот день она делает «что-то по-другому».

Много веков спустя Павел обратился к грекам Эфеса, используя терминологию, которую они могли понять. Он делал то же самое, обращаясь и к собственному еврейскому народу, и объяснил, что его варьирующийся подход на самом деле является преимуществом:

«Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона» (1 Коринфянам 9:20-21).

Эти три библейских персонажа служат примером не ассимиляции, а качественно иного явления. Это культурная адаптация или аккультурация. ОСКИ определяет аккультурацию как «принятие иностранных идей, нравов и институтов и их адаптацию к существующей культуре».

Хотя Иосиф, Есфирь и Павел культурно адаптировались в трёх совершенно разных нееврейских мирах, они, похоже, не утратили своей культурной сути – чувства принадлежности к еврейскому народу. Мы знаем из Библии, что, когда еврейскому народу была необходима их помощь, они смогли оказать её и стать основным фактором нашего дальнейшего выживания. Хотя это более очевидно в случаях Иосифа и Есфири, на мой взгляд, то же самое можно сказать и о Павле, который, рискуя своей жизнью, посвятил всего себя тому, чтобы нести весть о духовной жизни другим евреям.

По-видимому, то, что Коэн называет «правильно направленной ассимиляцией», лучше рассматривать как аккультурацию. Но где проходит грань между аккультурацией и ассимиляцией? Как мы узнаем, не ушли ли мы от того, что «хорошо для евреев», к тому, что не хорошо?

Анализ одного из самых популярных праздников, которые сегодня отмечает наш народ, может дать нам некоторое представление об этом.

© Adobe Stock

Связь с Ханукой

Хануку считают праздником победы Маккавеев в 165 г. до н. э. над сирийским тираном Антиохом IV, который стремился эллинизировать евреев и запретить исповедание еврейской религии. Праздник включает в себя рассказ о том, как эта небольшая группа партизан героически одержала победу над многочисленной сирийской армией и вернула евреям Храм в Иерусалиме, очистив его и заново посвятив как место поклонения еврейского народа. Затем они с опозданием отпраздновали Суккот в течение восьми дней в декабре того же года.

Сегодня в течение восьми дней и ночей праздника мы зажигаем ханукии, дарим подарки, играем дрейдлом, раздаем шоколадные монетки и угощаемся латкес и суфганийот (жареными пончиками), символически празднуя победу Маккавеев и возвращение Храма.

Однако, помимо этой очевидной саги о победе и посвящении, Ханука рассказывает и другую историю – историю традиционных евреев, которые боролись против широкомасштабной ассимиляции нашего народа в греческую культуру. Маккавеи считали, что в случае успеха эта ассимиляция положит конец существованию евреев как отдельного народа.

Это была борьба не только против сирийских агрессоров, но и против других евреев, которые пошли путем ассимиляции. Некоторые евреи того времени взяли греческие имена, отдали своих сыновей в греческие учебные заведения, участвовали в спортивных состязаниях в гимнасиях и даже приносили жертвы на греческих алтарях.

История этого конфликта рассказывает нам о том, что первая еврейская кровь в нём пролилась от рук… другого еврея. В Первой Книге Маккавеев эллинизированный еврей из города Модин попытался принести жертву греческим богам, но был убит на месте Маттафией — ревностным главой семьи священников. Именно сыновья Маттафии во главе с Иегудой Маккавеем возглавили последовавшее за этим восстание.

Однако, как это ни парадоксально, победители сохранили некоторые аспекты греческого образа жизни даже после ухода сирийских захватчиков. Их цари брали имена, имевшие греческое звучание, — собственно, как и те, кем они управляли. Их решение отмечать Хануку исключительно как праздник военной победы, было греческим, а не еврейским по своей сути^[3]. Хасмонеев (другое название Маккавеев и их потомков — в честь их предка Асмонея) можно было охарактеризовать как аккультурированных, но не ассимилированных евреев. Разница состояла в том, что они твердо отстаивали и ни при каких обстоятельствах не отступали от определённых незыблемых устоев еврейской идентичности, включая обрезание и поклонение в Храме.

Видим ли мы в еврейской жизни наших дней какие-то параллели с историей Маккавеев в плане ассимиляции или аккультурации? Точнее, может ли она чему-нибудь научить нас — евреев-последователей Иешуа?

Мессианские евреи и ассимиляция

Невозможно сосчитать, сколько раз другие евреи спрашивали меня: «Почему бы тебе просто не называть себя христианкой?» По сути этот вопрос содержит в себе завуалированное обвинение и отторжение: «Если ты веришь в Иисуса, ты больше не еврейка, так что сделай нам всем одолжение — просто ассимилируйся в нееврейский мир».

Мой ответ на этот невысказанный комментарий — решительное «НЕТ!» Я уверовала в Иисуса не из-за желания ассимилироваться. Для меня было бы камнем преткновения, если бы я думала, что, следуя за Иешуа, мне придется отказаться от своего еврейства! Но каким облегчением было узнать, что одно другому никак не мешает.

Ассимиляция — не вариант для евреев, верующих в Иисуса, по нескольким причинам.

Во-первых, мы рождены евреями и умрем евреями — это факт. Это записано в нашей ДНК, и пытаться быть кем-то ещё так же бессмысленно, как лошади пытаться стать коровой. Обе ходят на четырех ногах, но лошадь никогда не будет давать молоко так, как это делает корова.

Во-вторых, и еврейство, и вера в Иешуа — это неотъемлемая часть нашей жизненной истории, которая может и должна быть свидетельством для остального еврейского сообщества. Важно показать, что вера в Иисуса и сохранение еврейской идентичности — это не взаимоисключающие понятия.

В-третьих, ассимиляция неприемлема, потому что подрывает наш статус «верного остатка». Как этот остаток, мы являемся свидетельством того, что Бог действует сегодня среди нашего еврейского народа: «Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток» (Римлянам 11:5).

С другой стороны, аккультурация признана приемлемой для еврейского народа и внутри, и за пределами территории Израиля, независимо от того, верим ли мы в Иешуа, атеисты мы или же современные ортодоксы. Мы посещаем театры, тренируемся в спортзалах и ходим в университеты (кстати, все эти учреждения имеют греческое происхождение). Мы говорим на языке той страны, где живем. Чаще всего, мы носим нееврейские имена, если не считать имена типа «Михаил», «Мария», «Елизавета» и другие, имеющие в оригинале еврейское происхождение, о котором однако все уже забыли.

Аккультурация — это совсем не то же самое, что ассимиляция. Как евреям, верующим в Иешуа, нам важно составить собственный список не подлежащих обсуждению «незыблемых устоев» еврейства, как это когда-то сделали хасмонеи.

Итак… какие незыблемые признаки еврейства находят отклик в вашем еврейском самосознании? Вы делаете что-то определенное или воздерживаетесь от каких-то действий, потому что считаете это необходимым, чтобы остаться евреем в нееврейском мире? Существуют ли какие-то традиции, которые вы чтите? Взгляды, которых вы придерживаетесь? Сообщество, с которым поддерживаете отношения? Как ваше еврейство определяет ваше видение Израиля? А ваше отношение ко всему остальному еврейскому миру?

В одном из роликов рекламной кампании «Что для меня значит быть евреем», спонсируемой Американским еврейским комитетом, Луиза Кехо сказала:

«Как еврейка, я принадлежу к огромной древней семье мирового масштаба, о трагедиях которой я скорблю, потому что они и мои собственные, и чьи победы я праздную – чаще всего бессовестно нескромно – так, как если бы это были победы любимой сестры или брата».

Находят ли эти эмоции отклик в вашей душе?

Примечания:

1. Отрывок из «Благословение ассимиляции в еврейской истории», напутственного слова покойного доктора Гершона Д. Коэна, почетного ректора и профессора истории Еврейской богословской семинарии в Нью-Йорке. Выделено автором.
2. Is Assimilation Really So Bad?
3. Воспоминание о чуде огня, горевшего в Храмовой меноре, стало частью праздника позднее.